Андреас Мальм, обозреватель шведской еженедельной газеты Arbetaren.
Шора Эсмаилиан, иранская журналистска и активистка, живёт в Швеции и
также работает в этой самой крупной прогрессивной газете страны. В соавторстве они написали книгу “Иран на краю: восстание рабочих и угрозы войны” (“Iran on the Brink: Rising Workers and Threats of War”), которая вышла в издательстве “Pluto Press” в 2007 г.
Нападение НЛО
В конце 2004 г. Тегеран был при параде перед конференцией. Весь город был одет в ненависть против Америки. На каждом мосту, на строительных лесах, над каждым большим перекрёстком висел один и тот же плакат: Статуя Свободы, корона украшает череп. На протяжение недель 15 миллионов жителей города слышали тему конференции: “Мир без Америки”.
Сопротивление империализму регулярно празднуется в Исламской республике в это
время года после победы революции. Последняя пятница Рамадана – это день “Al–Quds” (“День Израиля”) в Иране, когда народ выходит на улицы, чтобы продемонстрировать солидарность с палестинцами, осуждающими Израиль. Ежегодные ритуалы проводились и в 2004 г.: государственное телевидение
транслировало обычное видео интифады, были открыты свежие фрески, изображающие героев Палестины, а власти распространяли чёрные списки “сионистских мультинациональных корпораций”. В сам день праздника улицы и площади были наполнены толпами школьников, которые держали в руках самодельные плакаты, призывающие к освобождению Палестины. В Тегеране руководитель одного из районов выступил перед учениками средней школы со словами: “Мир без Америки – это мир без насилия, без террора, без военных нападений, без резни”. Два официальных события: конференция и марш – совпали, и на тротуаре перед двориком университета в Тегеране были нарисованы потоптанные флаги США и Израиля.
В 2007 году, однако, всё будет происходить не так, как раньше, с обычным излишеством монотонных анти-империалистских куплетов. В самом деле, со времён революции иранскому народу было приказано кричать “Marg bar Amrika, marg bar Esrail” («Смерть Америке, смерть Израилю!») год за годом. На протяжении 1980-х иранцы действительно страдали от зарубежной агрессии в самой продолжительной конвенциональной войне двадцатого века. Их группы и партии были уничтожены сигналами тревоги и сиренами, сотни тысяч сыновей и братьев погибли в убежищах и пустынях вдоль иракской границы, вода в фонтанах стала красной, как кровь этих мучеников. А самый глубокий шрам: их кожа покрылась волдырями и их тела были отравлены, – был нанесён химическим оружием массового поражения Саддама Хуссейна. Когда этот ад закончился, иранцы были истощены. Они устали от маршей, от боя военных барабанов, от проповедей против империалистских агрессоров. Они хотели выбраться по ту сторону военного тумана и продолжать жить. К 1990-м, анти-империалистские проповеди потеряли всякое значение и перестали быть чем-то большим, нежели пропаганда Исламского государства.
В конце 2004 г., к северу от Каспийского моря, в районе иракской границы, расположенной на западе, ночью местные жители стали наблюдать странный феномен: красные вспышки освешали темноту, полоски зелёного и голубого медленно падали на землю, а затем исчезали. “In–chi–e?” (“Что это?”) Перестав думать в военных понятиях, иранцы поспешно заключили, что на страну напали НЛО. Слухи распространялись в национальных газетах; страну заполонила так называемая НЛО-мания, – такое название получило это явление в российской газете “Правда”. Но
загадочное явление было разоблачено иранскими командирами вооружённых сил: они
прошли тренировку в американских войсках и смогли понять, что это было на самом
деле. Американские разведывательные воздушные силы использовали маленькие
беспилотные самолёты, для того, чтобы добывать военную информацию во Вьетнаме,
и во время обеих войн в Персидском заливе как стандартное оружие для подготовки
почвы для массированных бомбардировок. НЛО-мания иранцев не выдержала перед
восприятием гораздо более конкретной угрозы.
Иран получил уведомление об угрозе за три года до этого, в речи Джорджа Буша об “оси зла”, в которой он определил Иран как страну, где необходима “смена режима”.
Вскоре после нападения на Ирак в 2003 г., риторика была запущена в ход с небывалой
интенсивностью, западные газеты спекулировали на тему Ирана: “Следующая горячая точка”, “Следующая остановка – Тегеран?”, “Иран: следующая мишень?”. Для обычных иранцев, однако, это выглядело именно как риторика, к которой они были безразличны, точно так же, как были безразличны к риторике своих правителей. Ситуация начала меняться в конце 2004 г., когда угрозы в адрес Ирана со стороны США и Израиля усилились; и после взрыва рядом с одной из иранских атомных установок в начале 2005 г., иранцы начали осознавать, что угроза имеет серьёзный характер. Американцы или израильтяне могут объявиться в любой момент.
Неправильная прогрессия: рождение иранской атомной
программы
Официально, причиной угрозы со стороны США и Израиля была атомная программа Ирана. Повитухой этой программы были сами Соединённые Штаты, когда в 1957 г. было подписано соглашение об атомном сотрудничестве с шахом [1]. США нетерпеливо поощряли его в том, чтобы он обустроил атомную инфраструктуру, без всяческих инспекций или механизма контоля, первоначально снабжая его реакторами и лабораториями для создания исследовательского центра в Университете Тегерана. Иранский атомный реактор вступил в критический режим в 1967 г., используя уран, поставляемый США, и обогащаемый до 93 процентов, т. e., до уровня, необходимого для строительства атомной бомбы. Американские компании, включая Westinghouse и General Electric, боролись за обладание оборудованием и за возможность получить миллиарды долларов. В 1974 г. шах козырял серьёзным намерением Ирана развить полный цикл производства ядерного топлива, с современным оборудованием: 22 завода, – для добычи, обогащения, производства и утилизации топлива. В то же самое время шах рассказал западным журналистам, что “без сомнения, и даже раньше, чем вы думаете, у нас будет ядерное оружие”; на самом деле, США получили сведения
о подготовке производственного процесса – от производства электроэнергии до конструирования бомб. Несмотря на это, у США не было сомнений по поводу расширения программы по кооперации, они распределили заказы среди главных университетских советников, и пригласили Южную Африку, Германию, Францию и другие западные страны соперничать за право участвовать в строительстве десятков реакторов.
Пилотный завод был построен в жарком городе Бушир. Сотудничество продожалось до победы революции. Затем Аятолла Хомейни [2] заявил, что атомные бомбы представляют собой адское изобретение, типичное для Запада и противоречащее исламу. Все части цикла по производству ядерного топлива попали под действие этого запрета, и все контракты были отменены. Во время финальной стадии строительства в Бушире, как раз в тот момент, когда уже должны были быть запущены генераторы, завод был уничтожен в ирано-иракской войне 1980-1988 гг. [3].
К этому времни Вашингтон также изменил своё мнение. Теперь его союзники были
проинструктированы избегать Иран по всем вопросам, которые касались атомной энергии, – ведь, как и предполагалось, иранский режим неизбежно займётся развитием хотя бы незначительной части ядерного цикла для производства бомб. Иранская атомная программа пролежала без действия до 1980-х.
После смерти Аятоллы Хомейни, когда к власти пришёл дуэт Хаменеи [4]-
Рафсанджани [5], программа была пересмотрена. После того, как США отказались
общаться с Ираном, режим должен был добиваться расположения у других перспективных партнёров, и в начале 1990-х Китай согласился снабжать его
исследовательским оборудованием. США пришли в ярость от этого соглашения. По
прошествии нескольких лет Китай поддался давлению США и отменил все контракты.
Контракты с Аргентиной постигла та же участь. Так как очевидно, что США будет
травить любое государство за сотрудничество с Ираном, режим заключил, что любая
атомная программа должна проводиться в тайне. Несмотря на то, что со стороны
США было создано препятствие официальной помощи от правительства ельцинской
России, сотрудничество продолжалось втихомолку, от сомнительных контактов с “отцом пакистанской ядерной бомбы” учёным-атомщиком Абдулом Кадиром Ханом также не отказались. Эти отношения, несмотря на то, что они походили в секретной
обстановке, были отслежены западной разведкой, точно так же, естественно, как и
научные достижения, публично задекларированные режимом.
Как бы то ни было, в западном мире поднялся шум, когда, в 2002 г., группа Моджахедин-е Халк [6] выявила существование завода для центрифужной технологии в Натанце. В 1970-х, Моджахедин-е Халк представляли собой партизанское движение в Иране и были главным противником Федаян-е халк [7]. Оно поддерживало идеи, представляющие собой синтез ислама и социализма, которые во время революции казались актуальными для значительной части населения. После того, как движение было уничтожено иранской религиозной армией Пасдаран в 1981 г., движение перегруппировалось за пределами страны, и дегенерировало в авторитарную секту, обожествлявшую лидера и специализировавшуюся на государственной измене: на протяжении ирано-иракской войны, Моджахедин-е Халк стояли плечом к плечу с силами Саддама, атакующими на Иран. В 2002 г.,
представители движения гордо сложили к ногам главного врага Ирана документы,
служащие разоблачением существования до этого неизвестного атомного завода.
Когда эта информация попала в руки западных спацслужб, у Исламской Республики больше не оставалось выбора, как сознаться Международному Агентству по Атомной Энергии (МАГАТЭ), что, фактически, страна осуществляла программу для разработки технологии по обогащению урана и развивала другие части цикла по производству ядерного топлива. Что знаменовало собой начало инспекций МАГАТЭ и бесконечных
переговоров, так как западные силы стремились к тому, чтобы положить конец атомной программе Ирана раз и навсегда. Однако свидетельств о программах по
производству вооружения не было выявлено: установка в Натанце была
предназначена для того, чтобы производить топливо с низким содержанием урана
для гражданских реакторов Бушира, – но США и ЕС использовали эти данные для
того, чтобы сделать заключение, что «вероломный» Иран, скорее всего, прячет
нечто гораздо более опасное. В стране должен быть введён режим полного
карантина атомной энергии, иначе она направит атомные бомбы на своих врагов.
Ядерная головоломка?
При отсутствии конкретного свидетельства о производстве ядерного оружия, центральным в случае с обвинениями Запада против Ирана был аргумент, что нет смысла развивать гражданскую атомную энергетику в стране, обеспеченной нефтью. Сверните свои атомные планы и добывайте больше нефти! Или, как заметил спикер Белого дома, Ари Флейшер, “наша оценка такова: в случае Ирана мы не находим экономического резона для страны, богатой нефтью и газом, строить у себя дорогие установки по производству ядерного топлива. Иран сжигает ежегодно больше газа, чем мощности, эквивалентные тем, которые он надеется производить на этих реакторах”. Этот аргумент бесконечно повторял, например, обозреватель The Guardian Джонатан Фридланд, который в апреле 2006 г. высказался следющим образом: “иранцы заявляют, что вся эта работа направлена на разработку исключительно гражданской атомной энергии. Но трудно поверить в то, что страна, богатая нефтью, испытывает недостаток в энергии”.
Этот дурацкий аргумент граничит с обманом. В то время, когда США внедряли свою атомную программу, страна была “богата” нефтью и газом; Британия и Россия точно так же эксплуатировали свои запасы нефти и газа, строя в то же самое время атомные
станции. Никогда не было никакого противоречия в том, чтобы использовать нефть,
газ и атомную энергию. Более того, если брать во внимание социальное устройство
Исламской Респблики, существуют действительно убедительные причины для правителей начать выработку атомной энергии, настолько быстро, насколько это возможно.
Нефть, как мы это видели, является топливом, которое делает возможным накопление капитала в Иране. Однако это относится только к нефти, которая продаётся на мировом рынке. С точки зрения мулл-милионеров, нефть, которая производится для местного потребления – просто растрачена без пользы, так как она не приносит никакого дохода с экспорта. Поэтому для них императивом является увеличить часть национального производства нефти, направленного на экспорт. Пока же, даже после того, как цены на нефть начали расти, эта часть чрезвычайно низкая: из 4,1 миллионов баррелей сырой нефти, произведённых в день в 2004 г., 1,5 миллионов баррелей были предназначены для местного потребления.
Основная причина этого оносительного перепотребления нефти, ежегодно увеличивающегося на 10 процентов – субсидирование всех нефтяных продуктов, на предприятиях, которые были институционализованы Аятоллой Хомейни в пользу “mostazafin” (обездоленных).
Цены на бензин и нефтепродукты в стране искуственно удерживают на уровне ниже
мировых – это одна из нескольких мер для облегчения финансовой нагрузки на
иранские хозяйства. Один из способов уменьшить потребление и пускать больше
нефти на экспорт – отменить субсидии. Этот путь, однако, ведёт в тупик, – по
мнению американской аналитической группы FACTS Inc., исследующей нефтяной рынок, “это создаст большое социальное и политическое напряжение”. Социальная нестабильность в Иране требует того, чтобы муллы-миллионеры нашли другие способы заменить бензин как источник энергии внутри страны.
Природный газ не является подходящим заменителем в этой ситуации. Нефть, а не газ, делает деньги: экспорт нефти приносит доходы от пяти до шести раз большие, чем экспорт природного газа. С тех пор, как производство нефти стало уменьшаться, появилась срочная потребность в инъекциях природного газа в нефтяные месторождения, для того, чтобы вытолкнуть сырую нефть на поверхность. Для этой цели газ должен быть изьят из народного потребления.
В то же самое время муллы-миллионеры прекрасно себе отдают отчёт в том, что нефтяное изобилие не вечно. Оно будет продолжаться ровно до тех пор, пока бензин будет являться основным экспортным товаром. Чем больше иранцы будут экономить свои ресурсы, тем дольше будет длиться благосостояние. В начале 2006 г. министр обороны Ирана Мостафа Мохаммад Наджар объяснил, что “так как запасы топлива
истекают, мы должны заменить их атомной энергией”. Если и есть страна,
которая намеревалась получить экономические прибыли от производства атомной энергии, чтобы освещать и отапливать дома и офисы, и обеспечивать производство – это Исламская Республика Иран. Предполагаемая атомная программа позволит пустить около 200 миллионов баррелей сырой нефти на экспорт каждый год, что принесёт ещё больше прибылей муллам-миллионерам.
Элементарность этой логики свидетельствует о предательстве со стороны стран Запада. Энергетический бизнес подтверждает рациональность потребности Ирана в гражданской атомной энергии.
В редакционной статье Oil & Gas Journal, вышедшей в начале 2006 г. это объясняется следующим образом: “Исламская Республика столкнулась с большими и всё растущими потребностями в электроэнергии, добываемой из неископаемого топлива. Причины заключаются в следуюшем: стремительно растущее производство, основанное на газе, местная потребность в газе, стимулируемая субсидиями и потребностями нефтяной промышленности, и налоговое давление экспортировать настолько много нефти, насколько это возможно. Фактически, исследование атомной опции продолжалось на протяжение десятилетий”.
В точности эту логику преследовали США, когда упрашивали Иран заняться исследованием и развитием атомной энергии в начале 1970-х.
Вашингтон рекламировал шаху этот путь как наиболее остроумный после того, как
цены на нефть поползут вверх, – в то время уровни производства на нефтяных
месторождениях Ирана были по крайней мере на треть выше, чем когда-либо ранее,
а капитал, аккумулируемый в Иране, был по преимуществу американским.
В стратегическом документе по атомному сотрудничеству с Ираном 1975 г., президентская администрация Джеральда Форда (в которой Дональд Рамсфельд был секретарём обороны, Дик Чейни – главным руководителем, а Пол Вулфовиц возглавлял инициативу по нераспространению ядерного оружия) утверждается, что “Тегерану необходимо подготовиться к тому времени, когда, как предполагается, иранская нефть закончится, или её запасы резко снизятся, что произойдёт через 15 лет.
Внедрение атомной энергии будет обеспечивать растущие нужды иранской экономики
и одновременно освободит нефтяные ресурсы для экспорта или конверсии в нефтехимические продукты”. Юрист, участвовавший в переговорах, позднее заявил, что “иранцы заигрывали с авторитетными американскими поставщиками с
перспективой заполучить атомную энергию, что позволило бы зарезервировать
значительные прибыли от экспорта нефти для зарубежного и местного
инвестирования”. Иран обладает значительными запасами урановой руды, до
сих пор не используемыми, а также приступил к использованию гидроэнергии:
огромные дамбовые проекты теперь поставляют одну пятую всей электроэнергии
страны.
Отсюда следует, что для Запада нет объективных причин, чтобы априори подозревать мулл во лжи, когда они утверждают, что цели атомной программы исключительно гражданские. Хаменеи возобновил фатву своего предшественника против атомных бомб, Мохамад Хатами [8] назвал оружие массового поражения “haram” (“греховное и запретное”) – “нечеловеческим, неморальным, незаконным и противоречащим нашим основным принципам”, с чем Ахмадинежад [9] согласился во время инаугурации, и, как написал один эксперт, позднее, “побагровев, проклинал массовое уничтожение невинных граждан”.
Однако, как полагают, в Иране можно выявить лишь очень незначительное различие между гражданскими и военными возможностями использования атомной энергии, – точно так же, как и в случае с 40 другими странами мира. Атомная энергия по сути обладает потенциалом для военного применения: уран всегда может быть обогащён до высокого уровня, позволяющего производить боеголовки. В конечном счёте, любая атомная программа может быть использована для производства бомб, точно так же, как бензин может быть использован во время бунта для приготовления коктейлей Молотова. Вопрос, следовательно, не в том, что ядерное оружие может быть конечным продуктом иранской атомной программы, но в том, что Иран будет делать с этим оружием.
Хотя всё это и может быть поставлено в пику муллам-миллионерам, их нельзя обвинить в способствовании территориальной экспансии. В отличие от подлинно фашистских режимов в 1930-ые, Ирака времён БААС, или государства Израиль, Исламская Республика Иран никогда не проявляла агрессию по отношению к соседским землям; в самой её социальной структуре отсутствует динамика ко внешней агрессии. Последняя война, которую начал Иран, была в 1739 г.
В 1980 г. Иран стал жертвой односторонней агрессии, и даже когда Аятолла Хомейни в
дальнейшем сделал выбор продолжать войну и начал наступательные операции на
территории Ирака, это Саддам Хуссейн навязал Ирану жестокую эскалацию военного
конфликта. Он начал использовать химическое оружие, и дал отмашку для бомбардировки гражданского населения в городах, а также танкеров в Персидском заливе, сделав Иран мишенью.
Иран по-прежнему занимает оборонительную позицию. Армия страны слабая. Военные закупки с оглядкой на соседей по Персидскому заливу представляют собой незначительную часть по сравнению с уровнями, на котором удерживался шах в его роли регионального полицейского, предписанной США. На последних этапах войны с Ираком иранский флот, воздушные силы и армия были разобщены, и в 2005 г. в распоряжении Ирана было меньшее количеством танков и самолётов, чем в 1980 г. Несмотря на то, что соседи обладают территориями, которые в определённый момент истории принадлежали Персии, Исламская Республика не претендует на них, – последний шах был последним сатрапом, жаждущим заполучить эти территории стародавних государств. Точно так же Иран не участвовал ни в одном из споров о суверените между Индией и Пакистаном, Израилем и Сирией, Китаем и Тайванем. Даже эксперт правительства США по военной доктрине Исламской Республики признал её оборонительный характер.
Отсюда следует, что если муллы украдкой и стремились к обладанию ядерным оружием, едва ли вероятно, что они будут использовать его для того, чтобы истреблять других. Остаётся возможность того, что им необходимо ядерное оружие с целью оборонительного сдерживания. Причины можно обнаружить со всех сторон. На востоке Пакистан владеет атомной бомбой. Ненадёжный друг Ирана – правительство Мушаррафа [10]- теряет контроль над всё большими частями страны в пользу ваххабитов Деобанди [11].
Вдохновлённые сарказмом и ненавистью шиитского ислама, они вырезали
пакистанских шиитов на протяжение десятков лет, точно так же, как совсем
недавно это делали иракские ваххабиты, без особого внимания со стороны Запада.
Они полагают, что само существование Исламской Республики – это богохульство:
для Ирана перспектива появления атомной бомбы в руках ваххабитов Деобанди
является устрашающей. К северу от Ирана находится Россия – ядерный гигант. К
западу – вражеское государство Израиль, вооружённое сотнями ядерных ракет.
Что ещё хуже, вооужённые силы США стоят на пороге иранского государства. Как мы уже видели, история вторжения США в Иран насчитывает более 60 лет. Она связана с намерением разрушить Исламскую Республику с самого начала возникновения государства (амбиция, которая возобновилась с новой силой в начале 2002 г.). В последнее время США ведут борьбу за “смену режима” в Афганистане и Ираке. Оккупировав эти соседские государства, США основали здесь огромные и постоянные военные ресурсы. В водах Песидского залива рыскают корабли могущественного Пятого флота.
На юге, на территории полуострова Катар центральное коммандование США основало
самое большое в мире хранилище военного снаряжения: аэродром, полаточные
городки, центры командования и управления, подобные тем, из которых и было
подготовлено нападение на Ирак. Схожие трамплины для ведения военной агрессии:
базы для боевых самолётов, колодцы, ракеты и прочие типы вооружения, включая
ядерные боеголовки, складируемые там в количестве сотен, если не тысяч, – размещены в Кувейте, Саудовской Аравии, Бахрейне, Обьединённых Арабских Эмиратах и Омане на юге, в Турции на северо-востоке, и, далее на север, в нескольких республиках Центральной Азии.
Не нужно быть иранцем-параноиком, чтобы понять, что происходит. В мае 2003 г. один из участников коалиции реформаторского движения Хаттами заявил: “до этого
Америка была далеко. Теперь, к сожалению, Америка является соседкой Ирана по
всем направлениям. Освобождение Ирака Америкой и долговременные цели Вашингтона делают необходимым для Ирана пересмотр своей внешней политики”.
В условиях вражеской осады Иран вынужден искать методы по усилению своей позиции. Одним из таких методов является ядерное оружие, сама возможность начать производство в относительно небольшой промежуток врмени. Это – вполне возможная опция для страны, обладающей атомной инфраструктурой, и на протяжении долгого времени она представляла собой стратегию безопасности для таких стран, как Германия или Япония.
Иранский режим отдаёт
себе отчёт в том, что ни одна из стран, обладающих ядерным оружием, не намерена
разоружаться. Было видно, как США сравняли с землёй неядерный Ирак, при этом
оставив в покое ядерную Северную Корею. Иранский режим помнит, как десятки
тысяч граждан и солдат были отравлены газом Саддамом Хуссейном во время самых
разрушительных химических атак со времён Первой мировой войны, в то время как
международное сообщество прилежно игнорировало нарушение Ираком Женевской
Конвенции. В самом деле, Иран помнит, как силы Запада, в частности США,
закрывали глаза на химические преступления Ирака, перекладывая ответственность
на Иран, и своенравно продолжая экспортировать компоненты по производству
сибирской язвы и ядовитых газов Саддаму, в то время как жители в ужасе бежали
из Тегерана. Джуст Р. Хилтерман [12] пишет: “Молодая и неопытная Исламская
Республика выучила два урока за время своего существования: во-первых, никогда
больше не позволять себе находиться в позиции стратегической незащищённости, и,
во-вторых, в случае столкновения лицом к лицу с суперсилой, многосторонние
договоры и конвенции бесполезны”.
Взятый в кольцо Иран должен сам себя защищать. Ни одна другая сила не придёт к нему на помощь. Таким образом, стремление к “варианту побега”: создание атомной
инфраструктуры с латентным военным потенциалом, – рационально, и не является
продуктом параноидальной фантазии со стороны мулл-миллионеров. Другие правители Ирана, если бы они находились в такой же ситуации, с успехом пришли бы к точно такому же заключению. Как заявил Госдпартамент США в редкий момент прозрения в октябре 2003 г., “любое правительство, даже секулярное и ориентированное на запад, скорее всего будет продолжать попытки завладеть ядерным оружием”.
—————————————-
[1] Мохаммед Реза Пехлеви – последний шах Ирана, свергнутый в результате Исламской революции 1979 г.
[2] лидер Исламской революции в Иране, высший руководитель страны. С 1963 г. находился в оппозиции к шахскому режиму, его арест повлёк самые крупные волнения за десятилетие, во время которых было убито свыше 1000 человек. В 1979 г. возглавил Исламскую революцию, вскоре после бегства шаха назначил временное правительство. На протяжение правления продвигал идею экспорта Исламской революции в страны региона, рассматривал ирано-иракскую войну как возможность достижения этой цели. В 1989 предложил 2 миллиона долларов награды за убийство Салмана Рушди.
[3] война началась со вторжения иракской армии в иранскую провинцию Хузестан. После того, как Иран вернул оккупированные Ираком территории, стороны начали войну на истощение, закончившуюся перемирием. По продолжительности, задействованным ресурсам и человеческим жертвам – крупнейший военный конфликт между суверенными государствами «Третьего мира» после 1945 г. В ходе войны обеими сторонами применялось химическое оружие.
[4] высший руководитель Ирана с 1989 г. по настоящее время, президент Ирана в 1981-1989 гг.
[5] президент Ирана в 1989-1997 гг., считается самым богатым человеком в Иране, из-за чего получил прозвище Акбар Шах.
[6] созданная в 1965 г. в Иране выпускниками Тегеранского университета, недовольными шахским режимом вооружённая группировка. В 1970-е гг. стала наиболее мощным движением, оппозиционным шахскому режиму. Участники боролись за идеалы социалистической исламской республики и называли “mostazafin”
(обездоленных) наиболее прогрессивной социальной силой.
[7] организация марксистского толка, возникшая в Иране в начале 1970-х гг. и пытавшаяся распространить принципы марксизма на иранскую действительность. В период революции поддерживала национальные автономистские движения.
[8] президент Исламской республики Иран в 1997-2005 гг. В 1970-х гг. сотрудничал с силами, находящимися в оппозиции к шаху. После победы Исламской революции был депутатом, с 1982 по 1992 гг. министром культуры Ирана. После избрания президентом страны провозгласил начало проведения политики терпимого отношения к культуре и установления более тесных связей со странами Запада.
[9] действующий президент Исламской Республики Иран. После его избрания на этот пост в 2005 г. в стране были свернуты либеральные реформы, имевшие место при его предшественниках Хатами и Рафсанджани. Женщин значительно ограничили в правах, в высших учебных заведениях были проведены «чистки», в рамках энергетической реформы были введены квоты на продажу бензина населению, было ускорено развитие атомной энергетики.
[10] (по названию индийского города Деобанди к северо-востоку от Дели) одно из главных движений индо-пакистанского ислама, к которому принадлежит суннитское большинство в Пакистане. На фундаменталистских и пуристских идеях этого движения основана идеология движения “Талибан”. К этой школе принадлежит большая часть пакистанских боевиков.
http://religion.ng.ru/history/2002-06-19/9_taliban.html
[11] генерал, президент Пакистана, пришедший к власти в 1999 г. в результате государственного переворота.
[12] заместитель директора программы по Ближнему Востоку и Северной Африке Международной группы «Кризис» (International Crisis Group).
